Жизнь по капле: как в Саратовском медицинском центре ФМБА России работает служба крови
Без их работы невозможна ни одна сложная операция, ни спасение онкологического больного, ни подготовка пациента к плановому лечению. Они — своего рода логисты крови, которые точно знают, какой компонент, кому и когда нужен. В преддверии Дня трансфузиолога мы поговорили с исполняющим обязанности заведующего отделением анестезиологии и реанимации Саратовского медицинского центра ФМБА России Игорем Николаевичем Кашировым, чтобы узнать, что происходит за дверями его отделения.
— Игорь Николаевич, давайте начнём с ритма работы. Насколько востребована трансфузиология в вашем центре сегодня?
— Наблюдается устойчивый рост. Если в 2019 году мы использовали около 14 литров эритроцитарной взвеси, то в 2024-м — уже 25. Потребление свежезамороженной плазмы выросло с 21 до 40 литров. Это прямое следствие увеличения количества сложных операций, особенно в онкологии и сосудистой хирургии. В неделю мы проводим переливания примерно пяти пациентам стационара и такому же количеству прикреплённого населения, которых мы готовим к операциям в других стационарах.
Интересно:Кровь как орган: Кровь — единственный жидкий орган человеческого тела. Как и любой орган, она имеет чёткое клеточное строение и выполняет жизненно важные функции: дыхательную, питательную, защитную и регуляторную .
Разделение на компоненты: В клинической практике цельную кровь не переливают. Её разделяют на компоненты для целевой терапии: эритроцитарная взвесь для переноса кислорода, свежезамороженная плазма как источник факторов свёртывания и тромбоцитный концентрат для остановки кровотечений.
— Что же скрывает ваш холодильник? Какие компоненты крови — главные герои?
— Основные препараты — это эритроцитарная взвесь (очищенный, лейкофильтрованный компонент для переноса кислорода) и свежезамороженная карантинизированная плазма (источник факторов свёртывания). Первую мы храним при строгом температурном режиме до 42 дней, вторую — при — 44°С до трех лет. Также у нас всегда есть альбумин — белковый препарат, который восполняет пластические потери у тяжёлых больных.
Цифра в тему: За 5 лет потребление эритроцитарной взвеси в стационаре выросло почти вдвое — с 14 до 25 литров.
— Компоненты заказываются под конкретного пациента. А что происходит в экстренной ситуации, когда крови нужно много и сразу?
— Раньше в арсенале был аппарат для аутотрансфузии «Селл Сейвер». Он позволял во время операции собирать кровь пациента из брюшной полости, очищать её и возвращать обратно в сосуды. Это была огромная помощь в сосудистой хирургии. Сейчас, к сожалению, из-за санкций мы не можем приобретать одноразовые расходные фильтры к нему. Поэтому на сложные операции мы заранее заказываем необходимые дозы компонентов. Если же чего-то не хватает, наш автомобиль в течение часа доставляет необходимое с областной станции переливания крови.
Безопасность: Каждая доза проходит карантинизацию и проверку на группу крови, резус-фактор и инфекции. Перед переливанием обязательна биологическая проба .
— Процесс переливания кажется простым лишь на первый взгляд. Расскажите об этапах, которые гарантируют безопасность пациента.
— Это многоступенчатый процесс, который мы приравниваем к операции. Сначала мы повторно проверяем группу крови, резус-фактор и Kell-антиген у реципиента и сверяем их с данными на флаконе. Обязательно проводим пробу на индивидуальную совместимость на планшете. Только после этого начинаем биологическую пробу: вводим пациенту около 10 мл препарата и в течение 10 минут наблюдаем за его состоянием. Если нет реакции — продолжаем переливание.
Плазму мы предварительно размораживаем в специальном аппарате, похожем на микроволновую печь, где она в течение заданного времени прогревается в физрастворе до комнатной температуры, чтобы не повредить белковые структуры. И даже после окончания процедуры мы оставляем 10 мл во флаконе — на случай, если потребуется дополнительная проверка. Безопасность — наш абсолютный приоритет.
— Есть ли какая-то статистика по группам крови среди ваших пациентов?
— Да, конечно. Чаще всего к нам поступают пациенты с первой и второй группой крови — это более 70%. Меньше всего — с четвёртой, менее 3%. На третью группы приходится оставшийся процент. Что касается резус-фактора, то около 85% пациентов — резус-положительные, и лишь 15% — резус-отрицательные.
Технологии: Аппарат для аутотрансфузии «Селл Сейвер» позволял во время операции собирать, очищать и возвращать в кровоток пациента его собственную кровь. Это сводило к минимуму потребность в донорских компонентах и риск реакций. Сейчас использование аппарата приостановлено из-за невозможности закупать одноразовые расходные материалы.
— Игорь Николаевич, а можете ли вы вспомнить случай, который ярко иллюстрирует важность работы доноров?
— Конечно. Недавно у нас был пациент, которому провели эмболизацию печёночной артерии по поводу онкологического заболевания. Прямой кровопотери не было, но его организм использовал компоненты крови как строительный материал для восстановления. У него развилась критическая анемия, угрожавшая жизненно важным органам — мозгу, лёгким, печени. Мы несколько раз забирали его к себе в отделение и проводили трансфузии, восполняя и переносчики кислорода (эритроциты), и факторы свёртывания (плазму), и пластический материал (альбумин). Устойчивый результат появился только после 20-й трансфузии, когда организм справился. Пациент был выписан с положительной динамикой. Без донорской крови этот шанс у него был бы отнят.
— И последний, самый важный вопрос. Что бы вы лично сказали каждому донору, чья кровь прошла через ваши руки?
— Я бы сказал огромное, искреннее человеческое спасибо. Пока не придумано полноценной и доступной замены тому, что вы делаете. Ваш добровольный акт — это усилие воли, желание помочь незнакомому человеку. Вы отдаёте частицу себя, и эта частица даёт кому-то годы жизни. Вы спасаете не одну жизнь, потому что из ваших 400 мл крови получают и эритроциты, и плазму, и тромбоциты для разных пациентов.
Ваша кровь — это уникальный ресурс, дар и надежда для тех, кто сейчас борется за свою жизнь в наших палатах.
