«Рождённые сердцем»: интервью с врачом и многодетной мамой Ольгой Ивашкиной
К Дню матери мы поговорили с Ольгой Юрьевной Ивашкиной, врачом функциональной диагностики Саратовского медицинского центра ФМБА России. За плечами у неё — годы работы педиатром, трое взрослых сыновей и решительный шаг, который изменил жизнь всей семьи: пять с половиной лет назад они с супругом взяли под опеку троих детей из Томской области — трёх «рождённых сердцем».
Этот разговор — не только о материнской любви, но и о ежедневном труде, принятии, травмах и исцелении. О том, что семья — это работа всем миром.
— Ольга Юрьевна, с чего началась ваша большая семья? Что стало тем внутренним решающим шагом?
— Мысли о приёмстве у меня были всю жизнь. Я педиатр, 10 лет проработала в детской больнице. Очень любила свое дело, но с рождением третьего сына пришлось сменить профиль, так как совмещать большую семью и работу, которая поглощает тебя полностью, стало очень сложно. Но в разговорах с моими детьми я нередко говорила о своём желании усыновить ребёнка, и они были готовы.
А прям сподвигли на осмысленный шаг… картинки с войны. Тогда, в 2018-м, начали приходить образы с Донбасса: убитые родители, плачущие, раненые дети. Сердце разорвалось. Я начала искать возможности, но тогда детей с Украины не отдавали.
Мы с супругом прошли школу приёмных родителей. И вот, в марте 2020-го, в федеральной базе я увидела фотографии троих детей — двойняшек и мальчика чуть старше. Их мама трагически погибла. И я поняла — это они.
Шестого числа их выставили в базе, а к вечеру у меня уже были куплены билеты в Томск. Мной, словно кто-то руководил. Я невероятно быстро всё организовала. Мне будто помогали и вели. Считаю, это воля Божья.
— Как прошла первая встреча и переезд? Это же было накануне ковида.
— Да, это было испытание. Я прилетела в Томск на неделю для первичной адаптации. Успела увидеть детей два раза по паре часов, поиграть — и всё закрыли на карантин. Меня не пускали в приют, детей не выпускали гулять. Я сидела в отеле и молилась.
Самый страшный момент в моей жизни — это дорога домой. Москву и область перекрыли, мои старшие сыновья не смогли выехать мне навстречу. Я осталась одна с тремя испуганными детьми, которых почти не знала. Я от переживания даже телефон в приюте случайно оставила. Лечу в самолёт и понимаю: телефона нет, я не могу связаться с семьёй, не могу следить за временем… Это был ужас.
Дети за всю дорогу — самолёт, машина, поезд — не сомкнули глаз. Как стойкие оловянные солдатики. У них были свои тревоги: они ехали в неизвестность. Уснули только на 20 минут в машине в Москве, когда нас наконец встретили все мои сыновья с жёнами.
— Как дети адаптировались дома?
— Дома они долгое время были зажаты. Ко мне относились спокойно, но никак не называли. Потом вместе с внуком стали звать «бабулей», но когда он уехал — снова замолчали.
Первой через полгода стала называть мамой младшая из двойняшек, Саша. Она же и помогала адаптироваться остальным. С Ладой было тяжелее. Она помнила больше, часто плакала, забивалась в угол. Мы работали с психологами, я консультировалась с коллегами-педиатрами.
С братом двойняшек, Глебом, борьба продолжается до сих пор. Он был старше и стал свидетелем жестокости родного отца. Сейчас с ним очень сложно: переходный возраст, непослушание. Это огромный труд — вместе с мужем и профессиональными психологами стараемся его вытащить из этой пропасти.
Комментарий: Мы умышленно опускаем шокирующие детали прошлого малышей, фокусируясь не на жестокости, а на последствиях травмы и усилиях семьи по реабилитации ребёнка.
— А с приёмным папой как складывались отношения?
— Муж у меня — человек сдержанный, афганец. И первые четыре года девочки его не подпускали. Видимо, срабатывал страх, образ того, что они видели. Он не навязывался. И только в этом году они стали к нему подходить, обниматься, называть папой. Сейчас они его обожают.
Он ради детей ушёл с основной работы в охранники, чтобы быть мобильным — возить их на кружки. Его уникальная роль — быть «папой на связи». И его авторитет сейчас очень помогает с Глебом.
— Как вам удаётся находить ресурс в такой насыщенной жизни?
— Спасают путешествия. Каждый год я уезжаю в круиз на теплоходе с подругами-коллегами. Муж находит отдушину в работе по дому и на даче. Я часто езжу на автобусные экскурсии и в театры — одна или с кем-то одним из детей, чтобы уделить им персональное внимание. Муж меня в этом поддерживает.
— В чём ваш главный секрет взаимопонимания в такой большой семье?
— Делать всё вместе. Работать в огороде — все вместе. Лепить пельмени, печь пироги — вместе. Дети, кстати, очень полюбили готовить. Мы вместе ходим в церковь, вместе путешествуем. Наша традиция — собираться всем семейством (сыновья, снохи, друзья и родственники) на мои дни рождения и на Новый год.
— Слышали, музыка сыграла большую роль в адаптации ребят.
— Это да! Все трое учатся в музыкальной школе. Старшая сестра моих малышей (от другого отца) играет на флейте, и я решила и своих познакомить с миром музыки. Дети мою инициативу восприняли с большим энтузиазмом. Саша выбрала флейту — и её постоянный кашель, мучивший нас годами, прошёл! Это лучшая дыхательная гимнастика. Лада играет на фортепиано, а Глеб сам выбрал домру.
Музыкальная школа им. Паницкого стала для них вторым домом, местом принятия и социализации. Преподаватели помогли им адаптироваться к новой жизни. Они туда буквально рвались! Спустя четыре года их увлечённость музыкой не ослабевает.
— А есть ещё что-то, что так же сильно впечатлило детей, как музыка?
— Театр. Я никогда не забуду, как мы впервые всем семейством пошли на большой красочный спектакль. Я наблюдала за лицами детей и видела, как сменяются эмоции — восторг, удивление, сопереживание героям. Они смотрели, затаив дыхание, а после были переполнены впечатлениями. В тот вечер, глядя на их сияющие глаза и непритворные, искренние реакции, я не могла сдержать слёз. Это был момент настоящего, чистого детского счастья. И я была бесконечно рада, что смогла подарить им это.
— Как врач и мама, что вы делаете для поддержания здоровья детей?
— Стараюсь, чтобы в основе были натуральные продукты. Мёд в сотах, который нам привозят из Удмуртии, травяные чаи, свои ягоды и фрукты. У нас огромный морозильник, всегда забитый смородиной, клубникой. Вместо лимонада — компоты. Чипсы и сладости — только по большим праздникам.
— Ваш пример ломает стереотипы. Что бы вы сказали тем, кто боится не справиться с приёмным родительством?
— Родные дети тоже преподносят сюрпризы, которых не ожидаешь. Разницы между приёмными и кровными детьми практически нет. Только то, что они травмированы жизнью. И вот эти травмы — из них надо вытаскивать. Это титанический труд. Но он по силам, когда вас поддерживает семья и когда вы находите общий язык — через музыку, путешествия, общее дело.
— За что вы больше всего благодарны своей семье?
— Мужу — за помощь, поддержку, а главное – отвагу. Взять ответственность за чужих детей – это поступок, достойный уважения. Сыновьям за понимание. Они одобрили моё решение не задумываясь, и теперь помогают советами с Глебом. Это моя опора. А маленьким… они позволили мне посмотреть на себя со стороны. Это познание себя с другой стороны.
— Ваши пожелания всем мамам в преддверии праздника?
— Здоровья, мира и… больше отдавайте времени детям. Не себе, как сейчас модно «любить себя». Дарите время им. Я из детства помню самые яркие моменты — как мы были в цирке, на балете, как родители были рядом. Дети потом вернут вам это стократно. Как возвращают мои старшие сыновья.
Послесловие
Эта история — не про идеальную жизнь и не про подвиг. Она про ежедневный, порой невидимый со стороны труд, про терпение, про веру и про любовь, которая проявляется не только в ласке, но и в твёрдости, в готовности искать помощь и не сдаваться.
Ольга Юрьевна и её семья — настоящая команда, где у каждого есть своя роль и своя ответственность. И главный вывод, который остаётся после разговора: семья — это не только родство по крови. Это родство по любви, по выбору, по общему пути, который вы проходите вместе, несмотря ни на что. Эта история о том, как дети, «рождённые сердцем», получая любовь, в ответ дарят своим новым родителям целый новый мир.
СМЦ ФМБА России